Обзор практики верховного суда 2021

Определение от 27 мая 2021 г. № 305-ЭС21-6464 (с. Завьялова Т.В., Инспекция против Сбербанк России) +

Решением налогового органа банк привлечен к ответственности по пункту 2 статьи 132 НК РФ в связи с тем, что не сообщил в инспекцию об изменении владельца счета в связи с его реорганизацией. Полагая, что указанные действия банка привели к возникновению на стороне государства ущерба в связи с невозможностью принудительного взыскания в полном объеме начисленных по решению налогового органа налогов, пеней, штрафов в отношении налогоплательщика — владельца счета, инспекция обратилась в суд с настоящим иском.

Отказывая в удовлетворении заявленного требования, суды, руководствуясь положениями подпункта 14 пункта 1 статьи 31 Налогового кодекса Российской Федерации, статей 15, 1064 Гражданского кодекса Российской Федерации, а также учитывая установленные по делу обстоятельства, пришли к выводу об отсутствии совокупности условий для применения к банку гражданско-правовой ответственности. При этом суды исходили из того, что налоговым органом не доказана вина банка в причинении убытков, поскольку невозможность обращения взыскания на спорный расчетный счет не находится в прямой причинно-следственной связи с бездействием банка, а само по себе неисполнение возложенной на него обязанности по сообщению в налоговый орган об изменении реквизитов счета организации не может служить основанием для взыскания ущерба.

Определение от 28 мая 2021 г. № 310-ЭС21-6753 (с. Завьялова Т.В., ИП Алиев Азад Адиль оглы) –

Оставляя без рассмотрения требование предпринимателя о признании недействительным решения в части привлечении к ответственности в виде штрафа, суды указали на несоблюдение налогоплательщика досудебного порядка урегулирования спора, поскольку в поданной в вышестоящий налоговый орган жалобе содержится требование об отмене решения налогового органа только в части обязательства по уплате недоимки по налогу и пени.

Комментарий к налоговым спорам за май 2021

Определение от 31 мая 2021 г. № 306-ЭС21-6667 (с. Завьялова Т.В., Волжская металлургическая Компания) –

В ходе проверки инспекцией установлено, что в проверяемом периоде налогоплательщик, осуществляя процесс производства готовой продукции, облагаемой НДС, и заведомо зная о том, что технологическим процессом производства указанной продукции предусмотрено, что часть приобретаемого для изготовления продукции сырья будет реализована в качестве металлоотходов, освобождаемых от налогообложения НДС, принимал к вычету суммы «входного» налога по приобретаемым товарам (работам, услугам) в полном объеме. Таким образом, установив факт нарушения положений пункта 4 статьи 170 НК РФ, выразившийся в отсутствии раздельного учета сумм налога при осуществлении операций, подлежащих налогообложению, и операций, не подлежащих налогообложению, налоговый орган пришел к выводу о необоснованном применении АО «ВМК» налоговых вычетов по НДС.

Определение от 25 мая 2021 г. № 310-ЭС21-6352 (с. Павлова Н.В., Агат-А) –

Признавая отсутствие у общества права на вычет спорных сумм, суды указали, что при заявлении указанных сумм к вычету в 2018 году по законодательству Российской Федерации, обществом не учтено, что операции по получению обществом сумм предварительной оплаты от физических лиц за период с 2013 года по 28 февраля 2014 года осуществлялись не на территории Российской Федерации; не являлись объектом налогообложения согласно нормам НК РФ или законодательства переходного периода; обязательства по НДС по указанным операциям не исчислялись в соответствии с нормами НК РФ или законодательства переходного периода; суммы НДС не перечислялись в бюджетную систему Российской Федерации.

Определение от 24 мая 2021 г. № 301-ЭС21-784 (с. Завьялова Т.В., Антонова М.К., Павлова Н.В., Транс-Ойл) +

Ни глава 21 НК РФ, ни статья 346.25 НК РФ, определяющие правила налогообложения при переходе налогоплательщика на общую систему налогообложения с упрощенной системы налогообложения, не содержат запрета на вычет сумм НДС, предъявленных в период применения специального налогового режима по товарам (работам, услугам), использование которых в облагаемой НДС деятельности начато после перехода на общую систему налогообложения.

Предъявленные в ходе строительства суммы «входящего» налога могут быть приняты к вычету налогоплательщиком, ранее применявшим упрощенную систему налогообложения, при соблюдении установленных статьей 169, пунктом 2 статьи 171 и пунктом 2 статьи 172 НК РФ условий, если объект строительства не использовался для извлечения выгоды в период применения упрощенной системы налогообложения, а облагаемые НДС операции с использованием оконченного строительством объекта совершены после перехода налогоплательщика на общую систему налогообложения.

Само по себе то обстоятельство, что спорные суммы «входящего» налога были предъявлены обществу в период осуществления строительства и применения им упрощенной системы налогообложения «доходы», не могло служить основанием для отказа в вычете названных сумм при исчислении НДС после перехода общества на общую систему налогообложения.

Определение от 13 мая 2021 г. № 304-ЭС21-5225 (с. Завьялова Т.В., Распадская) –

Суды согласились с выводом налогового органа о том, что услуги, предъявленные международными рейтинговыми агентствами, не связаны с производственной и финансово-хозяйственной деятельностью общества, облагаемой НДС, и произведены для собственных нужд предприятия, а потому признали неправомерным применение вычета по указанным операциям. Довод налогоплательщика о том, что получение международных рейтингов было обязательным условием получения заемного финансирования, отклонен судами со ссылкой на условия договора займа, заключенного между обществом и иностранной компанией, а также не вытекает из действующего законодательства.

Определение от 13 мая 2021 г. № 308-ЭС21-364 (с. Завьялова Т.В., Антонова М.К., Тютин Д.В., НК Роснефть — Кабардино-Балкарская топливная компания) +

Судебная коллегия Верховного Суда Российской Федерации отмечает, что вступление налогоплательщиков — покупателей в хозяйственные отношения с организациями, признанными несостоятельными (банкротами), не является объектом правового запрета. Организации, в отношении которых открыта процедура конкурсного производства, имеют возможность на законном основании продолжить ведение своей деятельности (а в отдельных установленных законом случаях — не вправе прекратить ее ведение). Следовательно, само по себе открытие конкурсного производства в отношении продавца товаров (работ, услуг) не может являться безусловным основанием для лишения покупателя, правомерно вступившего в отношения (продолжавшего отношения) с банкротом, права на вычет «входящего» налога, предъявленного в цене товаров (работ, услуг).

Вопреки выводам судов, для оценки правомерности применения налоговых вычетов не может иметь значения характер хозяйственной деятельности продавца (производство собственной продукции или коммерческая продажа товаров), поскольку такого рода дифференциация права на вычет «входящего» налога у покупателя товаров (работ, услуг) не вытекает из пункта 2 статьи 171 НК РФ и по смыслу вышеуказанных правовых позиций Конституционного Суда Российской Федерации, носящих универсальный характер, является недопустимой.

Обзор налоговых новостей за май 2021

Определение от 19 мая 2021 г. № 310-ЭС21-5858 (с. Завьялова Т.В., Морская дирекция) –

Произведя анализ представленных в материалы дела документов, суды установили, что заключенные обществом и иностранной компанией (Либерия) договоры с учетом последующих изменений и дополнительных соглашений, являются договорами фрахтования судна с экипажем на время (тайм-чартер), а не договорами перевозки, как указывал налогоплательщик, а потому выплаты за аренду морских судов, производимые обществом в пользу контрагента, относятся к доходам иностранной организации от источников в Российской Федерации и подлежат обложению налогом.

Определение от 20 мая 2021 г. № 309-ЭС21-6042 (с. Завьялова Т.В., Киприянов Антон Борисович) +

Поскольку доход получен в связи с предпринимательской деятельностью налогоплательщика, суды отклонили довод инспекции о невозможности учета расходов в связи с отсутствием статуса индивидуального предпринимателя на момент осуществления хозяйственных операций. Иное означало бы нарушение принципа экономической обоснованности налога.

Определение от 31 мая 2021 г. № 304-ЭС21-6822 (с. Завьялова Т.В., Территориальная генерирующая компания № 11) –

Основанием для принятия оспариваемых решений послужил вывод налогового органа о занижении налогоплательщиком налоговой базы по налогу на имущество вследствие разделения единого инвентарного объекта (Дожимная компрессорная станция) на движимое имущество, не облагаемое налогом, и недвижимое имущество, облагаемое по ставке 2,2%. По результатам анализа представленных в материалы дела доказательств (в том числе кадастрового паспорта сооружения, свидетельства о государственной регистрации права собственности, заключения строительно-технической экспертизы) суды установили, что спорное имущество представляет собой единый комплекс технологически взаимосвязанных элементов и является единым объектом недвижимого имущества, а потому законных оснований для разделения спорного объекта на два самостоятельных объекта у налогоплательщика не имелось.

Определение от 17 мая 2021 г. № 308-ЭС20-23222 (с. Завьялова Т.В., Антонова М.К., Тютин Д.В., Юг-Новый Век) +

Сами по себе критерии прочной связи вещи с землей, невозможности раздела вещи в натуре без разрушения, повреждения вещи или изменения ее назначения, а также соединения вещей для использования по общему назначению в сложную вещь, используемые гражданским законодательством (пункт 1 статьи 130, пункт 1 статьи 133, статья 134 Гражданского кодекса), не позволяют однозначно решить вопрос о праве налогоплательщиков на применение рассматриваемой льготы, поскольку эти критерии не позволяют разграничить инвестиции в обновление производственного оборудования и создание некапитальных сооружений от инвестиций в создание (улучшение) объектов недвижимости — зданий и капитальных сооружений. В обоих случаях приобретаемые налогоплательщиком активы до окончания монтажа не имеют прочной связи с землей, а после начала эксплуатации — могут образовывать сложную вещь с объектом недвижимости, разделение которой без разрушения или повреждения становится невозможным или экономически нецелесообразным.

Наличие (отсутствие) сведений об объекте основных средств в Едином государственном реестре прав на недвижимое имущество и сделок с ним в силу пункта 6 статьи 8.1 Гражданского кодекса имеет доказательное значение для целей применения подпункта 8 пункта 4 статьи 374 и пункта 25 статьи 381 НК РФ, но также не может использоваться в качестве безусловного критерия для оценки правомерности применения льготы. Это объясняется тем, что вещь является недвижимой либо в силу своих природных свойств (абзац первый пункта 1 статьи 130 Гражданского кодекса), либо в силу прямого указания закона, что такой объект подчинен режиму недвижимых вещей (абзац второй пункта 1 статьи 130 Гражданского кодекса). Государственная регистрация права на вещь устанавливается в целях обеспечения стабильности гражданского оборота и не является обязательным условием для признания ее объектом недвижимости, о чем указано в пункте 38 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 23.06.2015 N 25 «О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации».

Нормативные основания для вывода о том, что при приобретении и монтаже установки налогоплательщик осуществил инвестиции не в приобретение оборудования, а в улучшение объектов недвижимости — здания энергоцентра и (или) недвижимого гостиничного комплекса, инспекцией при рассмотрении дела не приведены и судами не установлены. Так, из материалов дела не следует, что в случае признания здания энергоцентра (гостиничного комплекса) и энергоустановки одним объектом, образованным из нескольких частей, будет соблюдено условие пункта 6 ПБУ 6/01 об отсутствии существенных различий в сроках их полезного использования. Энергоустановка также не может быть отнесена к коммуникациям здания энергоцентра и (или) здания гостиницы согласно Общероссийскому классификатору основных фондов ОК 013-94.

ТОП-10 Налоговых споров за 2020

Определение от 21 мая 2021 г. № 309-ЭС20-22962 (с. Першутов А.Г., Завьялова Т.В., Тютин Д.В., ИП Конищев Алексей Андреевич) –

Суды исходили из того, что о наличии спорной переплаты страховых взносов предприниматель мог узнать не ранее 02.12.2016 после официального опубликования на «Официальном интернет-портале правовой информации» Постановления Конституционного Суда Российской Федерации от 30.11.2016 N 27-П, а, соответственно, трехлетний срок на подачу в суд заявления о возврате спорной суммы в данном случае не пропущен. Однако указанные выводы судов нельзя признать правомерными.

В Постановлении от 30.11.2016 № 27-П Конституционный Суд Российской Федерации не признал нормы права неконституционными, а лишь установил их конституционно-правовой смысл. Указанным Постановлением не изменяются действовавшие правовые нормы, а лишь дается толкование норм в их взаимосвязи. Учитывая изложенное, вне зависимости от принятого Конституционным Судом Российской Федерации Постановления от 30.11.2016 N 27-П, переплата по страховым взносам у предпринимателя возникла в момент перечисления предпринимателем в бюджет пенсионного фонда страховых взносов за спорный расчетный период, о наличии которой предприниматель должен был знать с момента ее образования, т.е. применительно к платежам за 2014 год не позднее 01.04.2015, так как расчет сумм страховых взносов, подлежащих уплате за расчетный период плательщиками страховых взносов, производится ими самостоятельно.

Определение от 12 мая 2021 г. № 309-ЭС20-22198 (с. Иваненко Ю.Г., Першутов А.Г., Тютин Д.В., Пассажирский альтернативный транспорт) +

Исходя из правовой позиции, изложенной в Постановлении Президиума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 28.06.2011 N 17750/10, Определениях Верховного Суда Российской Федерации от 03.09.2015 N 306-КГ15-6527 и от 11.10.2017 N 305-КГ17-6968, юридические основания для возврата переплаты по итогам финансово-хозяйственной деятельности наступают с даты представления налоговой декларации (расчета) за соответствующий налоговый (расчетный) период, но не позднее срока, установленного для ее представления в налоговый орган.

2. Статья 252 ГК РФ не предусматривает безусловной обязанности участников долевой собственности на выкуп доли выделяющегося сособственника в общем имуществе.

М. обратился в суд с иском к Н. и М.Н. о взыскании компенсации за не подлежащие выделению в натуре доли в праве долевой собственности на жилые помещения. В обоснование заявленных требований указал на то, что в трехкомнатной квартире ему принадлежат 2/9 доли в праве общей долевой собственности на две комнаты общей площадью 41,4 кв.м и 1/3 доли в комнате площадью 14 кв.м, Н. (сестре) — 2/3 доли в праве на комнату площадью 14,0 кв.м и 4/9 доли в праве на две комнаты, а М.Н. (племяннику) — 1/3 доли в праве на две комнаты в указанной квартире. Произвести реальный раздел квартиры и выдел его долей невозможно, с ответчиками сложились конфликтные отношения. Поскольку во внесудебном порядке соглашение между сторонами о разделе спорной квартиры не достигнуто, кадастровая стоимость комнаты площадью 14 кв.м составляет 474 553,80 руб., а двух комнат общей площадью 41,4 кв.м — 1 403 323,38 руб., истец просил суд взыскать с ответчиков в его пользу компенсацию стоимости 2/9 доли в праве собственности на две комнаты общей площадью 41,1 кв.м в размере 155 924,82 руб. с каждого; после получения им компенсации в общей сумме 311 849, 64 руб. прекратить его право общей долевой собственности на указанные комнаты; признать за Н. и М.Н. право собственности на 1/9 доли в праве за каждым; взыскать с Н. в его пользу компенсацию 1/3 доли в праве собственности на комнату площадью 14,0 кв.м в данной квартире в размере 158 184,60 руб. и после получения им компенсации прекратить его право собственности на 1/3 доли в праве, признав за Н. право собственности на эту долю; взыскать с каждого из ответчиков в пользу М. расходы по оплате государственной пошлины.

Ответчики требования не признали. В обоснование возражений Н. указала, что материальной возможности приобретения доли истца ответчики не имеют, она является пенсионером, иного дохода и сбережений не имеет. Доля истца в спорной квартире не является незначительной. По мнению Н., заявленный истцом к взысканию размер стоимости доли не соответствует действительной рыночной стоимости. Истец был вселен в спорную квартиру решением суда, вступившим в законную силу, и имеет возможность проживания и пользования этим имуществом, самостоятельно нести расходы по его оплате, а также распоряжаться своей долей путем ее продажи третьим лицам.

Разрешая спор и отказывая в удовлетворении исковых требований, суд первой инстанции, руководствуясь положениями ст. 209, 247 и 252 ГК РФ, исходил из того, что в спорном случае отсутствует совокупность всех условий, при наличии которых в отсутствие согласия собственника можно обязать остальных участников долевой собственности выплатить ему компенсацию стоимости его доли. Суд указал на то, что ответчики согласия на принятие доли истца в собственность не выразили, достаточных денежных средств для ее приобретения не имеют, доля истца в спорной квартире не является незначительной.

Отменяя решение суда первой инстанции и принимая по делу новое решение об удовлетворении исковых требований о взыскании компенсации за причитающуюся истцу долю в праве собственности на спорную квартиру, суд апелляционной инстанции, с которым согласился кассационный суд общей юрисдикции, исходил из того, что выдел доли, принадлежащей истцу, невозможен. Совокупность условий, предусмотренных п. 4 ст. 252 ГК РФ, на которые указал суд первой инстанции, должна быть установлена лишь в случае, когда требование о выплате денежной компенсации заявляется теми участниками долевой собственности, которые имеют намерение прекратить право собственности другого участника долевой собственности, а в данном же случае разрешался иной спор.

Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации с выводами судов апелляционной и кассационной инстанций не согласилась ввиду следующего.

В силу п. 2 ст. 209 ГК РФ собственник вправе по своему усмотрению совершать в отношении принадлежащего ему имущества любые действия, не противоречащие закону и иным правовым актам и не нарушающие права и охраняемые законом интересы других лиц, в том числе отчуждать свое имущество в собственность другим лицам, передавать им, оставаясь собственником, права владения, пользования и распоряжения имуществом, отдавать имущество в залог и обременять его другими способами, распоряжаться им иным образом.

На основании п. 1 ст. 247 ГК РФ владение и пользование имуществом, находящимся в долевой собственности, осуществляются по соглашению всех ее участников, а при недостижении согласия — в порядке, устанавливаемом судом.

Участник долевой собственности имеет право на предоставление в его владение и пользование части общего имущества, соразмерной его доле, а при невозможности этого вправе требовать от других участников, владеющих и пользующихся имуществом, приходящимся на его долю, соответствующей компенсации (п. 2).

При недостижении участниками долевой собственности соглашения о способе и об условиях раздела общего имущества или выдела доли одного из них участник долевой собственности вправе в судебном порядке требовать выдела в натуре своей доли из общего имущества. Если выдел доли в натуре невозможен, выделяющийся собственник имеет право на выплату ему стоимости его доли другими участниками долевой собственности (п. 3 ст. 252 ГК РФ).

По смыслу вышеприведенных норм гражданского законодательства сособственник в случае отсутствия соглашения между всеми участниками долевой собственности об использовании имущества и в условиях невозможности выделения ему его доли в натуре вправе требовать от других участников выплаты ему денежной компенсации.

6. Для признания сделки недействительной на основании ст. 10 и 168 ГК РФ, а также для признания сделки мнимой на основании ст. 170 этого же кодекса необходимо установить, что сторона сделки действовала недобросовестно, в обход закона и не имела намерения совершить сделку в действительности.

Общество в лице конкурсного управляющего обратилось в суд с иском к Х., З. и Ш. о признании недействительным заключенного между ними договора купли-продажи от 13 февраля 2018 г., по которому Х. продал З. и Ш. в равную долевую собственность нежилое помещение.

При этом Х. является аффилированным лицом по отношению к обществу как единственный учредитель и директор этого общества.

Решением арбитражного суда от 12 июля 2017 г. общество признано несостоятельным (банкротом), в отношении его открыто конкурсное производство.

Собранием кредиторов общества 20 июля 2018 г. принято решение об обращении в арбитражный суд с заявлением о привлечении Х. к субсидиарной ответственности.

Ссылаясь на положения ст. 10 и 168, а также ст. 170 ГК РФ, истец указывал, что договор купли-продажи является мнимым, поскольку стороны не имели намерений его исполнять, а также совершен в целях избежать обращения взыскания на это имущество при исполнении требований общества к Х.

Истец также просил применить последствия недействительности сделки, вернув стороны в первоначальное положение.

Отказывая в удовлетворении исковых требований, суд первой инстанции указал, что на дату заключения договора купли-продажи от 13 февраля 2018 г. спорное нежилое помещение принадлежало на праве собственности продавцу, правами третьих лиц обременено не было, на балансе общества не состояло, спор о взыскании с Х. денежных средств разрешен не был, в связи с чем нет оснований утверждать, что сделка по отчуждению недвижимого имущества совершена Х. с целью уклонения от исполнения обязательств и реально не исполнялась.

Отменяя решение суда и удовлетворяя исковые требования, суд апелляционной инстанции пришел к выводу, что сделка является мнимой, поскольку заключена с целью предотвращения возможного обращения взыскания на имущество Х.

Кроме того, суд апелляционной инстанции сослался на положения ст. 10 и 168 ГК РФ и указал, что данная сделка нарушает требования закона о добросовестности участников гражданского оборота.

Кассационный суд общей юрисдикции согласился с выводами суда апелляционной инстанции.

Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации с выводами судебных инстанций не согласилась ввиду следующего.

В соответствии со ст. 10 ГК РФ не допускаются осуществление гражданских прав исключительно с намерением причинить вред другому лицу, действия в обход закона с противоправной целью, а также иное заведомо недобросовестное осуществление гражданских прав (злоупотребление правом) (п. 1). Добросовестность участников гражданских правоотношений и разумность их действий предполагаются (п. 5).

Пунктом 2 ст. 168 указанного кодекса предусмотрено, что сделка, нарушающая требования закона или иного правового акта и при этом посягающая на публичные интересы либо права и охраняемые законом интересы третьих лиц, ничтожна, если из закона не следует, что такая сделка оспорима или должны применяться другие последствия нарушения, не связанные с недействительностью сделки.

Пунктом 1 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 23 июня 2015 г. № 25 «О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации» разъяснено, что, оценивая действия сторон как добросовестные или недобросовестные, следует исходить из поведения, ожидаемого от любого участника гражданского оборота, учитывающего права и законные интересы другой стороны, содействующего ей, в том числе в получении необходимой информации. По общему правилу, п. 5 ст. 10 ГК РФ добросовестность участников гражданских правоотношений и разумность их действий предполагаются, пока не доказано иное (абзац третий).

В п. 7 данного постановления указано, что, если совершение сделки нарушает запрет, установленный п. 1 ст. 10 ГК РФ, в зависимости от обстоятельств дела такая сделка может быть признана судом недействительной (пп. 1 или 2 ст. 168 ГК РФ).

В соответствии с п. 1 ст. 170 ГК РФ мнимой является сделка, совершенная лишь для вида, без намерения создать соответствующие ей правовые последствия.

Согласно разъяснениям, данным в п. 86 названного постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации, при разрешении спора о мнимости сделки следует учитывать, что стороны такой сделки могут также осуществить для вида ее формальное исполнение. Например, во избежание обращения взыскания на движимое имущество должника заключить договоры купли-продажи или доверительного управления и составить акты о передаче данного имущества, при этом сохранив контроль соответственно продавца или учредителя управления за ним.

Равным образом осуществление сторонами мнимой сделки для вида государственной регистрации перехода права собственности на недвижимое имущество не препятствует квалификации такой сделки как ничтожной на основании п. 1 ст. 170 ГК РФ.

По смыслу приведенных норм Гражданского кодекса Российской Федерации и разъяснений Пленума Верховного Суда Российской Федерации для признания сделки недействительной на основании ст. 10 и 168 ГК РФ, а также для признания сделки мнимой на основании ст. 170 этого же кодекса необходимо установить, что стороны сделки действовали недобросовестно, в обход закона и не имели намерения совершить сделку в действительности.

По данному делу суд апелляционной инст��нции, признавая сделку мнимой и указывая на злоупотребление правом со стороны Х., не привел никаких доводов и не установил никаких обстоятельств, свидетельствующих о недобросовестности покупателей имущества либо об их намерении совершить эту сделку исключительно для вида, без ее реального исполнения.

7. В силу возложенной законом обязанности удостоверить личность гражданина, обратившегося за совершением нотариальных действий, нотариус отвечает за имущественный вред, причиненный покупателю недвижимого имущества в результате ненадлежащего установления нотариусом личности гражданина, от имени которого выдана доверенность на продажу этого имущества.

С. обратилась в суд с иском к страховой компании, застраховавшей риск гражданской ответственности нотариуса, о взыскании страхового возмещения. Иск обоснован тем, что 27 сентября 2016 г. нотариусом Х. удостоверена доверенность, согласно которой П. уполномочила И. продать принадлежащую доверителю на праве собственности квартиру, в то время как от имени П. на основании поддельного паспорта действовала Ф.

Впоследствии Ф., действуя по поддельному паспорту И., на основании удостоверенной нотариусом Х. доверенности заключила с С. договор купли-продажи указанной квартиры и получила от С. 700 000 руб. За регистрацию права собственности С. была уплачена государственная пошлина.

Вступившим в законную силу решением суда от 2 февраля 2017 г. по иску П. названный договор купли-продажи признан недействительным, квартира истребована из владения С. в пользу П., в пользу которой также взысканы расходы на уплату государственной пошлины.

Вступившим в законную силу решением того же суда от 25 июля 2017 г. указанная выше доверенность признана недействительной.

Ответственность нотариуса Х. застрахована страховой компанией (ответчиком) по договору страхования профессиональной деятельности нотариуса от 22 июня 2016 г.

Ссылаясь на то, что ущерб наступил в результате ненадлежащего совершения нотариусом Х. нотариального действия, С. просила взыскать с ответчика страховое возмещение в размере 704 957 руб.

Определением суда к участию в деле в качестве соответчика привлечена нотариус Х.

Разрешая спор и отказывая в удовлетворении исковых требований, суд первой инстанции сослался на то, что все необходимые действия, связанные с нотариальным удостоверением доверенности, нотариус Х. выполнила, в том числе в установленном порядке проверила личность доверителя. Доказательств того, что паспорт на имя П. с вклеенной в него фотографией Ф. имел явные признаки подделки, по мнению суда первой инстанции, не имеется. Также суд указал, что убытки истца возникли не вследствие действий нотариуса, а в результате действий третьих лиц.

Отменяя решение суда первой инстанции в части отказа в иске к страховой компании и взыскивая страховое возмещение, суд апелляционной инстанции признал установленным наличие прямой причинно-следственной связи между действиями нотариуса Х. и убытками истца, поскольку нотариус, вопреки требованиям закона, не проявив необходимую для надлежащего исполнения своих обязанностей заботливость и осмотрительность, не установила должным образом личность гражданина, действующего от имени доверителя, вследствие чего истец, полагаясь на удостоверенную нотариусом доверенность, уплатила покупную цену лицу, не имеющему право ни продавать квартиру, ни получать за нее денежные средства.

Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации, оставляя без изменения апелляционное определение, исходила из следующего.

В силу п. 4 ст. 931 ГК РФ, в случае когда ответственность за причинение вреда застрахована в силу того, что ее страхование обязательно, а также в других случаях, предусмотренных законом или договором страхования такой ответственности, лицо, в пользу которого считается заключенным договор страхования, вправе предъявить непосредственно страховщику требование о возмещении вреда в пределах страховой суммы.

Согласно положениям ст. 17 Основ законодательства Российской Федерации о нотариате, утвержденных постановлением Верховного Совета Российской Федерации от 11 февраля 1993 г. № 4462-1 (далее — Основы законодательства о нотариате), в редакции, действовавшей на момент удостоверения доверенности, нотариус, занимающийся частной практикой, несет полную имущественную ответственность за вред, причиненный по его вине имуществу гражданина или юридического лица в результате совершения нотариального действия с нарушением закона, если иное не установлено указанной статьей (часть первая).

Из положений ст. 42 Основ законодательства о нотариате следует, что на нотариуса при совершении нотариальных действий возлагается обязанность удостоверить личность гражданина, обратившегося за совершением нотариального действия, и проверить подлинность предъявленного им документа, удостоверяющего его личность.

Возлагая на нотариуса такую обязанность, закон не предусматривает исчерпывающим образом методы и способы удостоверения личности и проверки подлинности документов, а также перечень применяемых при этом технических средств, оставляя вопрос о полноте и достаточности такой проверки на усмотрение самого нотариуса, который несет профессиональный риск ненадлежащего совершения нотариальных действий.

При этом обязанность доказать надлежащее исполнение своих обязанностей возлагается на нотариуса.

Исследовав и оценив доказательства, суд апелляционной инстанции посчитал установленным, что нотариус могла и должна была обратить внимание на несоответствие личности обратившейся за совершением нотариального действия Ф. предъявленному ею паспорту на имя П., в частности, ввиду явного несоответствия возраста.

Определение № 49-КГ19-13

8. Нарушение банком очередности списания денежных средств со счета клиента, повлекшее неисполнение судебного приказа, является основанием для возмеще��ия банком убытков взыскателю.

Л. обратился в суд с иском к банку о взыскании убытков в размере 144 565 руб. и компенсации морального вреда, указав, что 7 марта 2018 г. мировым судьей выдан судебный приказ на взыскание в пользу истца задолженности по заработной плате с общества в размере 144 565 руб.

10. Регрессные требования на основании ст. 14 Закона об ОСАГО2 не могут быть предъявлены лицу, управлявшему в момент дорожно-транспортного происшествия транспортным средством на основании трудового договора, заключенного с владельцем этого транспортного средства.

Ненаправление страховщику, застраховавшему гражданскую ответственность причинителя вреда, экземпляра извещения о дорожно-транспортном происшествии, документы о котором оформлены без участия сотрудников полиции, не является безусловным основанием для удовлетворения регрессных требований на основании подп. «ж»3 п. 1 ст. 14 Закона об ОСАГО.

Страховая компания обратилась в суд с иском к П. о возмещении ущерба в порядке регресса.

В обоснование требований истец указал на то, что 7 февраля 2019 г. по вине ответчика, управлявшего автомобилем, был поврежден автомобиль, принадлежащий В.

Документы о дорожно-транспортном происшествии оформлены без участия уполномоченных на то сотрудников полиции. На момент происшествия гражданская ответственность обоих водителей была застрахована в страховой компании (истец), которая выплатила В. страховое возмещение в размере 68 300 руб.

Ссылаясь на подп. «ж» п. 1 ст. 14 Закона об ОСАГО, а также на то, что П. в установленный законом пятидневный срок не направил страховщику извещение об этом происшествии, истец просил взыскать с П. в порядке регресса 68 300 руб. и судебные расходы.

Решением суда, оставленным без изменения апелляционным определением, исковые требования удовлетворены.

Удовлетворяя регрессный иск, суд первой инстанции исходил из того, что в нарушение требований п. 2 ст. 11.1 Закона об ОСАГО ответчик не исполнил обязанность по направлению страховщику в течение пяти рабочих дней со дня дорожно-транспортного происшествия заполненного бланка извещения о происшествии, а представил его в страховую компанию только 25 февраля 2019 г., что в силу подп. «ж» п. 1 ст. 14 Закона об ОСАГО дает страховщику право предъявить регрессное требование к причинителю вреда.

При этом суд не усмотрел оснований для признания причин пропуска названного срока уважительными.

Суд апелляционной инстанции согласился с таким выводом.

Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации отменила апелляционное определение и направила дело на новое рассмотрение в суд апелляционной инстанции, указав в том числе следующее.

Из положений ст. 1068, п. 1 ст. 1079 ГК РФ и разъяснений, содержащихся в п. 19 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 26 января 2010 г. № 1 «О применении судами гражданского законодательства, регулирующего отношения по обязательствам вследствие причинения вреда жизни или здоровью гражданина», следует, что работник, управляющий источником повышенной опасности в силу трудовых или гражданско-правовых отношений с собственником этого источника повышенной опасности, не признается владельцем источника повышенной опасности по смыслу ст. 1079 ГК РФ, ответственность в таком случае возлагается на работодателя, являющегося владельцем источника повышенной опасности.

Данные правила распространяются и на требования о возмещении ущерба в порядке регресса.

Из обстоятельств дела следует, что П. на момент происшествия состоял в трудовых отношениях с местной администрацией (привлечена по делу в качестве третьего лица), которая согласно страховому полису ОСАГО является страхователем и собственником транспортного средства, находившегося под управлением П.

Однако судами в нарушение ч. 2 ст. 56 ГПК РФ не были вынесены на обсуждение сторон вопросы о том, на каком основании П. управлял данным автомобилем и кто должен нести ответственность за вред, причиненный при использовании этого автомобиля.

В материалах дела имеется выписка из распоряжения местной администрации, согласно которой П. принят на работу с 11 января 2006 г. в администрацию водителем. Кроме того, из объяснений представителя администрации, изложенных в протоколе судебного заседания суда первой инстанции, также следует, что ответчик является сотрудником местной администрации с 2006 года.

Однако судебными инстанциями указанным обстоятельствам правовая оценка не дана.

Согласно пп. 2, 3 ст. 11.1 Закона об ОСАГО в случае оформления документов о дорожно-транспортном происшествии без участия уполномоченных на то сотрудников полиции бланк извещения о дорожно-транспортном происшествии, заполненный в двух экземплярах водителями причастных к дорожно-транспортному происшествию транспортных средств, направляется этими водителями страховщикам, застраховавшим их гражданскую ответственность, в течение пяти рабочих дней со дня дорожно-транспортного происшествия. Потерпевший направляет страховщику, застраховавшему его гражданскую ответственность, свой экземпляр совместно заполненного бланка извещения о дорожно-транспортном происшествии вместе с заявлением о прямом возмещении убытков.

В силу п. 3 указанной статьи в случае оформления документов о дорожно-транспортном происшествии без участия уполномоченных на то сотрудников полиции владельцы транспортных средств, причастных к дорожно-транспортному происшествию, по требованию страховщиков, указанных в п. 2 этой статьи, обязаны представить транспортные средства для проведения осмотра и (или) независимой технической экспертизы в течение пяти рабочих дней со дня получения такого требования.

Для обеспечения возможности осмотра и (или) независимой технической экспертизы транспортных средств, участвовавших в дорожно-транспортном происшествии, в случае оформления документов о дорожно-транспортном происшествии без ��частия уполномоченных на то сотрудников полиции владельцы указанных транспортных средств без согласия в письменной форме страховщиков не должны приступать к их ремонту или утилизации до истечения 15 календарных дней, за исключением нерабочих праздничных дней, со дня дорожно-транспортного происшествия.

12. В состав совместно нажитого имущества, подлежащего разделу между супругами, не может быть включена самовольная постройка.

Г.Н. обратился в суд с иском к Г.О. о разделе совместно нажитого имущества и признании права собственности, указав, что в период брака приобретен земельный участок, право собственности на который зарегистрировано за истцом. На указанном земельном участке Г.Н. возведено нежилое строение. Истец просил признать за ним и Г.О. право собственности на У доли указанного строения за каждым.

Разрешая спор и принимая по делу решение об удовлетворении иска, суд первой инстанции, руководствуясь нормами семейного права, исходил из того, что земельный участок приобретен супругами в период брака, возведенное на нем нежилое строение построено за счет супружеских средств; в соответствии с заключением эксперта, проводившего по делу строительно-техническую экспертизу, оно соответствует строительным, градостроительным, санитарным, противопожарным нормам и правилам, обеспечивает безопасную для здоровья людей эксплуатацию объекта и не создает угрозу жизни и здоровью окружающих; размещение объекта капитального строительства и расстояние от него до строений, находящихся на соседних земельных участках, согласованы с их правообладателями.

Суды апелляционной и кассационной инстанций согласились с выводами суда первой инстанции.

Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации, отменяя состоявшиеся по делу судебные постановления и направляя дело на новое рассмотрение в суд первой инстанции, в том числе указала следующее.

При рассмотрении данного дела суды не учли, что спорное нежилое строение, о разделе которого, как совместно нажитого в браке, просил истец, является самовольной постройкой.

Одним из критериев самовольной постройки в силу п. 1 ст. 222 ГК РФ является также возведение недвижимого имущества на земельном участке, не предоставленном в установленном порядке, или на земельном участке, разрешенное использование которого не допускает строительства на нем данного объекта.

Как следует из вступившего в законную силу решения суда по другому делу, которым был удовлетворен иск прокурора, поданный им в интересах муниципального образования к Г.Н. о запрете использования земельных участков не по целевому назначению, разрешенным видом использования спорного земельного участка является использование его для садоводства. Однако возведенное Г.Н. на указанном земельном участке нежилое строение является объектом недвижимости, используемым для оказания услуг по ремонту и обслуживанию автомобилей.

Между тем размещение на земельном участке таких объектов недвижимости относится к условно разрешенному виду использования земельного участка.

Постановлением местной администрации в предоставлении разрешения на условно разрешенный вид использования спорного земельного участка для обслуживания автотранспорта Г.Н. было отказано.

Таким образом, спорный объект недвижимости является самовольно возведенным, поскольку соответствующих разрешений на строительство и ввод объекта в эксплуатацию Г. Н. получено не было, а назначение возведенного им спорного нежилого строения противоречит разрешенному виду использования земельного участка.

В соответствии с п. 2 ст. 34 СК РФ общим имуществом супругов являются приобретенные за счет общих доходов супругов движимые и недвижимые вещи, ценные бумаги, паи, вклады, доли в капитале, внесенные в кредитные учреждения или в иные коммерческие организации, и любое другое нажитое супругами в период брака имущество независимо от того, на имя кого из супругов оно приобретено либо на имя кого или кем из супругов внесены денежные средства.

В п. 15 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 5 ноября 1998 г. № 15 «О применении судами законодательства при рассмотрении дел о расторжении брака» разъяснено, что общей совместной собственностью супругов, подлежащей разделу (пп. 1 и 2 ст. 34 СК РФ), является любое нажитое ими в период брака движимое и недвижимое имущество, которое в силу ст. 128 и 129, пп. 1 и 2 ст. 213 ГК РФ может быть объектом права собственности граждан, независимо от того, на имя кого из супругов оно было приобретено или внесены денежные средства, если брачным договором между ними не установлен иной режим этого имущества.

В силу положений ст. 129 ГК РФ свободно отчуждаться или переходить от одного лица к другому объекты гражданских прав могут лишь в случае их оборотоспособности.

Исходя из того, что возведенное Г.Н. нежилое строение является самовольной постройкой, оно не может быть объектом гражданских правоотношений и в данном случае не могло быть включено в состав совместно нажитого имущества, подлежащего разделу между супругами, поскольку признание права собственности в отношении самовольно возведенного строения возможно лишь при соблюдении требований, предусмотренных ст. 222 ГК РФ.

При рассмотрении дела вышеприведенные положения закона судами учтены не были, что привело к неправильному разрешению спора.

13. В случае временного перевода гражданского служащего, проходящего гражданскую службу на условиях служебного контракта, заключенного на неопределенный срок, на иную должность в том же государственном органе к отношениям сторон служебного контракта подлежат применению положения части первой ст. 72 ТК РФ о гарантиях предоставления работнику прежней работы по окончании срока такого перевода.

К. обратилась в суд с иском к государственному органу о признании незаконным ее увольнения с государственной гражданской службы Российской Федерации по п. 2 ч. 1 ст. 33 Федерального закона от 27 июля 2004 г. № 79-ФЗ «О государственной гражданской службе Российской Федерации» (истечение срока действия срочного служебного контракта; далее — Федеральный закон от 27 июля 2004 г. № 79-ФЗ), о восстановлении ее в должности ведущего специалиста-эксперта юридического отдела.

В обоснование заявленных требований К. ссылалась на то, что 13 января 2014 г. между представителем нанимателя и ней был заключен на неопределенный срок служебный контракт о прохождении государственной гражданской службы Российской Федерации (далее также — гражданская служба), по условиям которого она обязалась исполнять должностные обязанности специалиста 1 разряда юридического отдела.

16 мая 2014 г. приказом представителя нанимателя К. назначена на должность ведущего специалиста-эксперта юридического отдела, и с ней заключено дополнительное соглашение об изменении условий служебного контракта от 13 января 2014 г. в части размера месячного оклада и ежемесячной надбавки к должностному окладу, а также предоставления дополнительного отпуска за ненормированный служебный день. Все остальные условия контракта от 13 января 2014 г. остались неизменными.

Приказом представителя нанимателя от 12 января 2018 г. К. назначена с 15 января 2018 г. в порядке перевода на должность главного специалиста-эксперта юридического отдела на период отсутствия гражданского служащего Р. с освобождением от должности ведущего специалиста-эксперта этого отдела.

12 января 2018 г. между представителем нанимателя и К. заключен срочный служебный контракт, в соответствии с которым К. обязалась исполнять должностные обязанности главного специалиста-эксперта юридического отдела на период отсутствия гражданского служащего.

31 января 2019 г. К. была предупреждена представителем нанимателя об освобождении от замещаемой должности гражданской службы и увольнении с гражданской службы с 7 февраля 2019 г. по п. 2 ч. 1 ст. 33 Федерального закона от 27 июля 2004 г. № 79-ФЗ в связи с выходом с 8 февраля 2019 г. на гражданскую службу главного специалиста-эксперта юридического отдела Р.

1 февраля 2019 г. К. обратилась к представителю нанимателя с заявлением о назначении ее в порядке перевода с 8 февраля 2019 г. на прежнюю должность ведущего специалиста-эксперта юридического отдела ввиду окончания срока временного замещения должности главного специалиста-эксперта юридического отдела. В удовлетворении этого заявления ей было отказано.

Приказом представителя нанимателя от 6 февраля 2019 г. К. уволена 7 февраля 2019 г. с гражданской службы по п. 2 ч. 1 ст. 33 Федерального закона от 27 июля 2004 г. № 79-ФЗ (истечение срока действия срочного служебного контракта).

К. считала увольнение с гражданской службы незаконным, поскольку ее перевод на должность главного специалиста-эксперта носил временный характер и по окончании временного замещения этой должности представитель нанимателя обязан был предоставить ей прежнюю замещаемую должность ведущего специалиста-эксперта юридического отдела.

Разрешая спор и отказывая К. в удовлетворении иска в части требований о признании незаконным ее увольнения с гражданской службы по п. 2 ч. 1 ст. 33 Федерального закона от 27 июля 2004 г. № 79-ФЗ, суд первой инстанции исходил из того, что К. была назначена на должность главного специалиста-эксперта на основании срочного служебного контракта от 12 января 2018 г. на период нахождения в отпуске по уходу за ребенком гражданского служащего Р., за которой сохранялась данная должность гражданской службы. В связи с выходом на службу основного сотрудника заключенный с истцом срочный служебный контракт подлежал прекращению по п. 2 ч. 1 ст. 33 Федерального закона от 27 июля 2004 г. № 79-ФЗ (истечение срока действия срочного служебного контракта), вследствие чего действия ответчика по расторжению служебного контракта с К. являются правомерными, процедура расторжения срочного служебного контракта, предусмотренная Федеральным законом от 27 июля 2004 г. № 79-ФЗ, соблюдена.

Суд первой инстанции также отказал в удовлетворении требования К. о восстановлении ее в ранее замещаемой должности ведущего специалиста-эксперта, указав, что с момента назначения К. в порядке перевода на должность главного специалиста-эксперта ранее замещаемая ею должность ведущего специалиста-эксперта стала вакантной и ее замещение возможно любым гражданином Российской Федерации по результатам конкурса. По мнению суда первой инстанции, основания для перевода К. на ранее замещаемую ею должность ведущего специалиста-эксперта отсутствовали, так как Федеральный закон от 27 июля 2004 г. № 79-ФЗ не содержит императивных предписаний, обязывающих представителя нанимателя сохранять за гражданским служащим прежнюю должность и обязывающих перевести гражданского служащего на эту должность по истечении срока действия срочного служебного контракта, такой перевод возможен только с согласия представителя нанимателя.

Суд первой инстанции признал несостоятельными ссылки К. на положения ст. 72.2 ТК РФ, по смыслу которых работнику, замещающему временно отсутствующе��о работника, по окончании срока перевода гарантируется предоставление прежней работы, поскольку спорные отношения урегулированы нормами специального законодательства — Федеральным законом от 27 июля 2004 г. № 79-ФЗ, который и подлежит применению в данном случае.

Президиум Верховного Суда РФ представил второй обзор судебной практики в 2021 г.

17. Территориальные органы Пенсионного фонда Российской Федерации освобождаются от уплаты государственной пошлины по делам, рассматриваемым в судах общей юрисдикции, в случаях когда они выступают в судебном процессе в защиту государственных интересов в сфере государственного регулирования обязательного пенсионного страхования, назначения и выплаты пенсий по государственному пенсионному обеспечению и страховых пенсий по старости.

Ш. обратился в суд с иском к территориальному органу Пенсионного фонда Российской Федерации (далее также — пенсионный орган) о признании незаконным решения об отказе в досрочном назначении страховой пенсии по старости, об обязании включить в специальный стаж периоды работы и досрочно назначить страховую пенсию по старости.

Решением суда первой инстанции, оставленным без изменения апелляционным определением суда апелляционной инстанции, исковые требования Ш. удовлетворены частично.

Не согласившись с решением суда первой инстанции и апелляционным определением судебной коллегии по гражданским делам областного суда, пенсионный орган обратился в судебную коллегию по гражданским делам кассационного суда общей юрисдикции с кассационной жалобой. В кассационной жалобе содержалась просьба об освобождении пенсионного органа от уплаты государственной пошлины при подаче кассационной жалобы в соответствии с подп. 19 п. 1 ст. 333.36 НК РФ (освобождение государственных органов, выступающих по делам, рассматриваемым Верховным Судом Российской Федерации, судами общей юрисдикции, мировыми судьями, в качестве истцов или ответчиков, от уплаты государственной пошлины).

Отказывая в удовлетворении ходатайства пенсионного органа об освобождении от уплаты государственной пошлины при подаче кассационной жалобы и оставляя кассационную жалобу пенсионного органа на основании ч. 1 ст. 378 ГПК РФ без движения, как поданную с нарушением требований, установленных ч. 7 ст. 378 ГПК РФ, судья кассационного суда общей юрисдикции исходил из того, что Пенсионный фонд Российской Федерации не отнесен к органам исполнительной власти, Пенсионный фонд Российской Федерации и его территориальные органы являются юридическими лицами с организационно-правовой формой — государственные учреждения и они не наделены статусом государственного органа, в связи с чем территориальному органу Пенсионного фонда Российской Федерации не может быть предоставлена льгота по освобождению от уплаты государственной пошлины, предусмотренная подп. 19 п. 1 ст. 333.36 НК РФ.

Поскольку к кассационной жалобе пенсионного органа не был приложен документ, подтверждающий уплату государственной пошлины, судья кассационного суда общей юрисдикции установил заявителю срок для устранения обстоятельств, послуживших основанием для оставления кассационной жалобы без движения, — до 26 декабря 2019 г.

Определением от 9 января 2020 г. судья кассационного суда общей юрисдикции возвратил кассационную жалобу пенсионного органа без рассмотрения по существу на основании п. 1 ч. 1 ст. 379.1 ГПК РФ ввиду того, что пенсионным органом не устранены в установленный определением об оставлении кассационной жалобы без движения срок (до 26 декабря 2019 г.) обстоятельства, послужившие основанием для оставления кассационной жалобы без движения.

Судебная коллегия по гражданским делам кассационного суда общей юрисдикции согласилась с выводами судьи кассационного суда общей юрисдикции, изложенными в определении от 26 ноября 2019 г. об оставлении кассационной жалобы пенсионного органа без движения и в определении от 9 января 2020 г. о возвращении кассационной жалобы пенсионного органа без рассмотрения по существу.

Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации признала существенно нарушающими нормы права выводы судьи кассационного суда общей юрисдикции и судебной коллегии по гражданским делам кассационного суда общей юрисдикции об оставлении без движения кассационной жалобы пенсионного органа и о возвращении кассационной жалобы без рассмотрения по существу в связи с непредставлением пенсионным органом в суд документа, подтверждающего уплату государственной пошлины.

В силу подп. 19 п. 1 ст. 333.36 НК РФ от уплаты государственной пошлины освобождаются государственные органы, органы местного самоуправления, выступающие по делам, рассматриваемым Верховным Судом Российской Федерации, судами общей юрисдикции, мировыми судьями, в качестве истцов (административных истцов) или ответчиков (административных ответчиков).

В соответствии с пп. 1, 2 Положения о Пенсионном фонде Российской Федерации (России), утвержденного постановлением Верховного Совета Российской Федерации от 27 декабря 1991 г. № 2122-1, Пенсионный фонд Российской Федерации (России) образован в целях государственного управления финансами пенсионного обеспечения в Российской Федерации. Пенсионный фонд Российской Федерации и его денежные средства находятся в государственной собственности Российской Федерации. Денежные средства Пенсионного фонда Российской Федерации не входят в состав бюджетов, других фондов и изъятию не подлежат.

Средства Пенсионного фонда Российской Федерации направляются на выплату в соответствии с действующим на территории Российской Федерации законодательством, межгосударственными и международными договорами государственных пенсий в том числе гражданам, выезжающим за пределы Российской Федерации (абзац второй п. 6 Положения о Пенсионном фонде Российской Федерации).

Указом Президента Российской Федерации от 27 сентября 2000 г. № 1709 «О мерах по совершенствованию управления государственным пенсионным обеспечением в Российской Федерации» в целях совершенствования управления государственным пенсионным обеспечением в Российской Федерации за Пенсионным фондом Российской Федерации и его территориальными органами закреплены полномочия по выплате государственных пенсий (п. 1 названного Указа Президента Российской Федерации).

ООО «Мясокомбинат „Дружба народов“» против Санкт-Петербургского УФАС России
ВС РФ указал, что продукция не может считаться оборонной только потому, что была закуплена заказчиком по гособоронзаказу. Суд дал оценку поставляемой продукции по существу, а не формально, что может повлиять на практику привлечения к ответственности по ст. 14.49 КоАП РФ.

В рамках госконтракта по гособоронзаказу мясокомбинат поставил в воинскую часть Росгвардии кабачковую икру. При проверке выяснилось, что по одному из показателей икра не соответствовала ГОСТу. УФАС признало «Дружбу народов» нарушившей обязательные требования к оборонной продукции, назначен штраф 850 тыс. руб. (ст. 14.49 КоАП РФ).

Мясокомбинат обжаловал штраф в суде.

Первая инстанция признала постановление УФАС незаконным, посчитав, что кабачковая икра не относится к оборонной продукции. Но апелляция и кассация встали на сторону антимонопольного органа, снизив штраф до 350 тыс. руб. и указав, что икра произведена по ГОЗ, а значит, ее можно причислить к оборонной продукции.
Мясокомбинат обратился с кассационной жалобой в ВС РФ.

АО «Международный аэропорт Владивосток»

ВС РФ поддержал ФАС России и еще раз указал: навязывание контрагенту невыгодных условий для целей применения п. 3 ч. 1 ст. 10 Закона о защите конкуренции возможно как до, так и после заключения договора.

Суды уже применяют этот подход при рассмотрении дел по п. 3 и 8 ч. 1 ст. 10 Закона, и он играет значительную роль при квалификации такого рода антимонопольных нарушений.

ФАС России в оспариваемом письме разъяснила вопросы навязывания хозсубъектом, занимающим доминирующее положение, контрагенту невыгодных условий договора, а именно:

• указала, что в законодательстве нет определения понятия «навязывание контрагенту невыгодных для него условий договора». Для целей применения п. 3 ч. 1 ст. 10 Закона о защите конкуренции под ним следует понимать злоупотребление занимающим доминирующее положение хозсубъектом правом на свободное заключение договора в форме совершения действий (бездействия), понуждающих контрагента вступать в договорные отношения на невыгодных условиях и тем самым ущемляющих его интересы;
• рекомендовала территориальным органам при решении вопроса о том, содержится ли в действиях (бездействии) доминирующего хозсубъекта нарушение п. 3 ч. 1 ст. 10 Закона, исследовать обстоятельства, подтверждающие или опровергающие, что согласие контрагента на включение в договор невыгодных для него условий было вынужденным; доминант совершил действия (бездействие) по принуждению контрагента дать такое согласие.

Аэропорт потребовал от ВС РФ признать письмо недействующим. По мнению заявителя, ФАС России ввела новое нормативное правовое регулирование, установив понятие «навязывание контрагенту невыгодных для него условий», выйдя за рамки толкования Закона о защите конкуренции. Согласно п. 3 ч. 1 ст. 10 Закона такое навязывание возможно на стадии заключения договора, а не его исполнения.

ВС РФ отказал в удовлетворении требований.

Аэропорт подал апелляционную жалобу.

АО «Газпромбанк» против Архангельского УФАС России

Суды уточнили требования к рекламе кредитов в рассылке СМС: она должна содержать все существенные условия предоставления услуг, при этом использование гиперссылок на страницы, где можно детально ознакомиться с такими условиями, способно ввести потенциального потребителя в заблуждение.

«Газпромбанк» направил на абонентский номер гражданина СМС-сообщение с рекламой кредита. УФАС признало рекламу ненадлежащей, нарушающей требования ч. 7 ст. 5, ч. 3 ст. 28 Закона о рекламе, поскольку до потребителя не были доведены все условия, определяющие полную стоимость кредита. Банку выдано предписание.

Организация обратилась в суд, т. к. полагала, что гражданин мог узнать полные условия кредитования, перейдя по указанной в СМС гиперссылке, а его тарифный план включал доступ к Интернету.

Первая и апелляционная инстанции сочли решение УФАС законным.

«Газпромбанк» подал кассационную жалобу.

Похожие записи:

• Кто освобождается от уплаты алиментов родителям
• 223 ФЗ в новой редакции 2021
• Иск об уменьшении кадастровой стоимости объекта недвижимости образец